|
ПРЕДИСЛОВИЕ
Данная книга получилась в результате многолетнего изуче¬ния проблемы зрения вне глаз. Этому способствовало сотрудни¬чество с В.М. Бронниковым, Б.Н. Сагитовым, Я.И. Колтуновым и многими другими замечательными исследователями-энтузиастами. Еще в детстве обращал внимание на удивитель¬ную способность слепых людей ориентироваться на местности и даже играть на ощупь в шахматы. Никогда не думал, что буду заниматься проблемой зрения вне глаз, однако загадочные спо¬собности человека меня всегда привлекали, вероятно, меня все¬гда тянуло к вопросам развития резервных возможностей чело¬века.
Книга представляет своего рода ответ скептикам, которые не хотят или не могут принять очевидные факты зрения без глаз, но эта книга нужна и тем, кто хочет серьезно заниматься этим сложным психофизическим явлением. В первую очередь перед собой поставил задачу собрать достоверный материал о зрении вне глаз, его оказалось достаточно много. Теперь читатель смо¬жет сам проследить историю развития проблемы зрения вне глаз в России. Перед учеными открылся огромный пласт неизучен¬ных психологических явлений.
Хочу выразить признательность и сердечную благодарность всем друзьям и знакомым, которые в той или иной степени спо¬собствовали подготовке и выпуску этой важной книги.
7
ГЛАВА I
ОБНАРУЖЕНИЕ У ЧЕЛОВЕКА СПОСОБНОСТИ ВИДЕТЬ БЕЗ ГЛАЗ
1. ФЕНОМЕН ВИДЕНИЯ СОФЬИ М -ВОЙ
1.1 ВРАЧ А.Н.ХОВРИН О СВОЕЙ ПАЦИЕНТКЕ -ИСПЫТУЕМОЙ
Врач психиатрической лечебницы г.Тамбова А.Н.Ховрин подробно описал в период с 1892 - 1894 годы свои наблюдения над пациенткой Софьей М-вой, проявившей способность видеть без глаз. Больная М-ва, о которой ниже пойдет речь, женщина 32-х лет, дочь дворянина, по профессии учительница. Вот све¬дения из истории ее болезни.
Она родилась болезненным ребенком и с раннего детства от¬личалась крайней впечатлительностью. Уже с 6 -7-летнего воз¬раста обнаруживала неустойчивость душевного настроения: то была без причины весела, то вдруг делалась задумчивой, часто была капризна и раздражительна, выражала эксцентричность характера и т.д. Эти ненормальности появлялись как-то вдруг, приступами и далеко не соответствовали ее от природы доброму и мягкому характеру. Для матери было ясно, что ее дочь имеет какие-то странные припадки капризов и не мотивированных действий, и потому она смотрела на такие порывы дочери снис¬ходительно. Также смотрели затем на странности девочки в ин¬ституте, где она получила образование. Несмотря на постоян¬ную болезненность, физическое развитие М-вой, однако, не за¬держивалось. После перенесенного тифа, нервозность усилилась
8
до степени истеричности: сердцебиение, общая слабость, голов¬ные и невралгические боли в различных частях тела стали обычным явлением. Весной нервозность усиливалась, возраста¬ла анемия, появлялись бронхиты, она худела. Зима и осень, на¬против, действовали на девочку благотворно. Несмотря на свою болезненность, М-ва училась хорошо, по успехам стояла в числе первых учениц; вообще наука давалась ей легко; все, что гово¬рилось на лекциях, усваивала хорошо. Этому способствовала одна особенность ее памяти: ей не нужно было употреблять для запоминания уроков больших усилий, страницы книги с ее строками представлялись ей при ответах так ясно, что она, как будто, видела их перед собой. Напротив, предметы, требовав¬шие отвлеченного мышления, давались ей уже с большим тру¬дом и утомляли ее. Отмеченный тип зрительной памяти с воз¬растом у нее не пропадал.
На 26-м году ее жизни (1887 г.) болезнь вдруг приняла гроз¬ный характер, развившись в тяжелую форму истеро-эпилепсии. Необходимо отметить ее наследственность: мать страдала хро¬ническим истерическим психозом, отец был алкоголиком.
Забегая вперед, отметим, что в более здоровом состоянии М-ва способна была на ощупь весьма хорошо различать цвета, за исключением синего и зеленого, которые она постоянно путала, тогда как красный от зеленого и фиолетового отличала без тру¬да. Но при усилении истерического состояния ахромотопсия развивалась по отношению ко всем цветам, тогда она знала только два цвета: светлый и темный. Обычным явлением было у больной появление в поле зрения различных световых и цвет¬ных кругов, искр перед глазами и т.д.
С помощью внушений у М-вой можно было вызвать дефекты или обострение памяти, положительные и отрицательные гал-
9
люцинации, изменять функции высших органов чувств и др. Но при всем том способность анализировать возникающие в ней ощущения и вообще способность самонаблюдений во время развития внушаемых идей у нее сохранялась, чем ее внушае¬мость и отличалась от внушаемости гипнотиков.
1.2. ОБНАРУЖЕНИЕ У СОФЬИ М-ВОЙ УСИЛЕННОЙ РАЗЛИЧИТЕЛЬНОЙ СПОСОБНОСТИ
Имея над М-вой постоянное наблюдение, врачу невольно приходилось быть свидетелем довольно странных, но правди¬вых ее предугадываний. Обратив внимание на эти факты, врач решил разобраться: был ли в основе этих фактов простой обман, свойственный истеричным, или что-либо правдивое. Он счел нужным не довольствоваться одним априорным отрицанием об¬наруживаемой у М-вой способности, а проследить сущность са¬мого дела. Для этого, правда, пришлось потратить много труда и времени, но ведь все это, по меньшей мере, окупалось приобре¬тением навыка и опытности к распознаванию действительных и мнимых психонервных проявлений истеричных людей. Другое соображение, заставившее врача обратить внимание на эти фак¬ты, следующее: несомненно известно, что истеричные действи¬тельно могут обладать способностью улавливания таких незна¬чительных душевных аффективных состояний других лиц, ко¬торые ускользают от наблюдений здорового человека, почему их замечания и взгляды по отношению к поступкам некоторых лиц иногда отличаются крайней меткостью и правдивостью, что заставляет неопытных, доверчивых, особенно суеверных видеть в подобных больных людях личностей особенных, одаренных даром прорицания, предвидения и т.д.
10
1.3. СПОСОБНОСТЬ ЧТЕНИЯ ЗАКРЫТЫХ ПИСЕМ
В первый раз врач столкнулся с таким запутанным фактом, который невольно заставил его задуматься. Дело вот в чем: в день наблюдаемого факта больная находилась в удовлетвори¬тельном состоянии, т.е. была свободна от постоянных ее неврал¬гий, неприятного расположения духа, обычных регулярных ис¬теричных припадков, равно как была свободна от всех своих мрачных мыслей и предчувствий, словом, чувствовала себя хо¬рошо. После обеда ей принесли с почты письмо от одной из ее сестер. За разговором она некоторое время вертела в руках письмо, намереваясь распечатать и прочитать после ухода врача. До той поры спокойная она вдруг сделалась сумрачной, стала плакать и заявила, что в письме сообщаются недобрые вести: маленький ребенок ее сестры умер, а сестра больна. Действи¬тельно в письме сестра сообщала ей о смерти ребенка и о своей болезни. Конечно, этот факт предугадывания мог быть совер¬шенно случайным совпадением, но совпадением, во всяком слу¬чае странным. На вопрос врача, почему она догадалась о содер¬жании письма, больная сообщила, что при получении писем с ней бывает это весьма часто, и она наперед, не распечатывая конверта, сплошь и рядом предузнает их содержание и убежде¬на, что такое предчувствие должно существовать у многих, осо¬бенно, когда случается несчастье с кем-либо из близких. Конеч¬но, невольно родилось сомнение в действительности такого вне¬запного предугадывания: она могла, например, предварительно знать, что ребенок ее сестры был уже болен по каким-либо слу¬хам, но, по-видимому, искреннее уверение больной, что она ни¬чего подобного даже не могла подозревать, затем уверения всех окружающих, что у нее за все это время никто не был, и что она
11
сама никуда не отлучалась из больницы, делало этот факт до¬вольно странным. Это обстоятельство и послужило началом по¬становки опытов и наблюдений врачом, описания которых при¬ведены ниже.
1.4 ПЕРВЫЙ ОПЫТ
После инцидента с письмом сестры М-вой, оставалось за¬няться проверкой этого факта и таким образом выяснить: могло ли быть в действительности что-либо в нем правдивое и заслу¬живающее внимания. Думалось, что если М-ва могла догады¬ваться о содержании писем своих родных, не распечатывая кон¬верта, то почему бы она не могла обнаружить и нечто подобное по отношению к закрытым письмам других лиц? Первый опыт в этом направлении Ховрин провел 21 -го марта 1892 года в 8 ча¬сов вечера: он взял пол-листа почтовой бумаги, написал на нем фразу и, сложив его вчетверо, тщательно заклеил в обыкновен¬ном почтовом конверте и предложил М-вой, не попытается ли она прочесть написанную в записке фразу. После долгих отго¬ворок она, однако, уступила настоятельным требованиям врача с убеждением и искренним заявлением, что все равно ничего не выйдет. Имея уже письмо в руках, она продолжала говорить о посторонних вещах, пришлось ей напомнить об опыте и просить сосредоточить, хотя бы немного, свое внимание на письме. То¬гда она стала внимательно всматриваться в конверт, мяла его в руках между пальцами, как будто получала какие-то неясные осязательные ощущения, которые старалась определить. После двух-трех минут сосредоточенного прощупывания заявила, что ей кажется, что в записке есть слова: «Софья Александровна» и еще что-то, но она чувствует себя так утомленной, что не в со¬стоянии, окончательно, дальше сосредоточивать свое внимание
12
и отказывается в настоящую минуту от опыта. Так как в записке действительно были написаны казавшиеся ей слова, то это не¬вольно врача заинтересовало и потому уходя он сделал ей вну¬шение, чтобы она постаралась узнать, что написано в записке, и завтра сообщила бы о результатах опыта. На следующее утро, т.е. 22-го марта, она.прислала ему конверт со следующей запи¬сью на его обратной стороне: «Софья Александровна, вы долж¬ны быть здорова». Именно эта фраза была написана в записке. Врач тщательно осмотрел конверт, даже в лупу не заметил ни¬каких следов распечатывания. Просматривая конверт на свет, также нельзя было разобрать ни одного слова. В тот же день при встрече М-ва сообщила, что вечером, после его ухода, она долго не могла отделаться от мысли, что должна прочитать текст за¬писки. У нее прямо развилась сильная потребность взять письмо и узнать, что в нем написано. К счастью вокруг нее была невоз¬мутимая тишина, и ничто не мешало ей сосредоточиться. Ей ка¬залось, что ощущаются какие-то мелкие неровности, вроде букв, но какие определить не могла, а затем она как бы видела все слова, что она приписывала игре своей фантазии, однако, реши¬лась написать на конверте казавшуюся ей фразу. Никогда она ничего подобного не проделывала, ей теперь самой интересно проверить, не было ли это отгадывание случайным совпадением случайно возникшей мысли с действительностью. Но при этом заявила, что сосредоточивать внимание, как она это делала при опыте, для нее очень трудно, вследствие этого сегодня чувству¬ет головную боль и общую слабость.
Этот удачный пробный опыт заставлял невольно призаду¬маться над ним. Опытный врач хотел разобраться и четко опре¬делить: либо М-ва обладает необыкновенной способностью, ли¬бо тут кроется обман. Принимаясь за проверку спорного факта,
13
опровергаемого наукой, ему предстояло быть особенно осто¬рожным. Нельзя останавливаться на голословном предположе¬нии, так как не исключен обман. Решено было давать М-вой за¬дачи в хорошо контролируемых конвертах, проводить тщатель¬ную экспертизу после отгадывания текста.
1.5. ВТОРОЙ ОПЫТ
Второй опыт при строгом контроле закрытого конверта опять дал положительный результат. На листе обыкновенной писчей бумаги был написан текст. Бумага была свернута вчетверо та¬ким образом, что текст записки, вложенной в конверт, отделялся от поверхности пятью слоями бумаги так, что увидеть на свет никакие знаки было невозможно. Конверт был тщательно закле¬ен, поперек склеек были сделаны черными чернилами множест¬во знаков толстыми и тонкими штрихами. Распечатать такой конверт путем отпаривания или отмачивания, не оставив види¬мых следов, невозможно.
М-вой было предложено прочесть текст письма в удобном для нее месте. Через пару часов она пришла к врачу с просьбой освободить ее от опыта, так как при попытках узнать содержи¬мое у нее ничего не выходит. После осмотра письма, М-вой бы¬ло предложено сделать попытку прочесть текст письма в при¬сутствии врача.
Хотя и не охотно, М-ва принялась за отгадывание. Она стала конвульсивно перебирать конверт в руках между пальцами, ино¬гда сильно мяла, так что приходилось ее останавливать из опа¬сения, чтобы она не порвала письмо. Лицо приняло серьезное сосредоточенное выражение, временами заметны были сотряса¬тельные движения плеч и глубокие вздохи, видимо она вся была углублена, чтобы уловить получаемые пальцами ощущения.
14
Каждое отгаданное ею слово произносилось вслух; Опыт про¬должался более часа. Она написала следующую фразу: «фельд¬шер М-в отравился морфием от любви к своей двоюродной се¬стре». Эта фраза действительно совпадала с текстом записки, находившейся в конверте. Таким образом, врач имел уже два удачных пробных опыта.
Однако оба опыта не исключали уловок для распечатывания. Фокусники читали письма на сцене с помощью уловок, но они отказались от предложения незаметно распечатать конверт. Раз¬мышления экспериментатора привели к свидетельству о непод¬дельной способности М-вой, убежденности, что в основе тако¬вой лежит ничто иное, как повышенная различительная способ¬ность высших органов чувств, т.е. способность бессознательно улавливать такие тончайшие внешние впечатления, которые не доступны для восприятия органами чувств здорового человека, и что это бессознательно воспринимаемое затем появляется в ее сознании в форме фантастических образов, в точности совпа¬дающих с предметами, обусловливающими реальное воспри¬ятие.
Конечно, врач, столкнувшийся с загадочным психическим явлением, не мог объяснить каким образом совершается у М-вой процесс восприятия и образования соответствующих образов. Составляя явление внутреннее, субъективное, этот процесс не был доступен для непосредственного наблюдения эксперимен¬татором, его нельзя было ни видеть, ни осязать подобно объек¬тивному факту, следовательно это был процесс доступный толь¬ко самонаблюдению М-вой, об нем можно было судить только по ее показанию о личных ощущениях, испытываемых ею во время процесса отгадывания.
15
По просьбе врача М-ва подробно описала свои ощущения в письме. «Согласно вашему желанию постараюсь передать, как только могу, о всем том, что со мною делается, когда я занята отгадыванием писем. Когда получаю письмо с внушением про¬честь его не распечатанным, то во мне сначала развивается не¬преодолимое желание противоречить, я сама не знаю, почему мне делается в это время нехорошо, как-то досадно, затем это сглаживается и заменяется противоположным состоянием: же¬ланием, во что бы то ни стало, прочесть письмо. Иногда я долго остаюсь при одном этом желании или даже на некоторое время совершенно забываю о письме, но это бывает не надолго: жела¬ние выполнить задачу опять возобновляется с новой силой и до¬ходит до того, что я ни о чем не могу думать кроме письма. В это время я страшно желаю иметь письмо при себе, без него я ничего не могу делать: оно всегда должно быть при мне. Когда развивается это страшное желание, тогда я чувствую потреб¬ность погрузиться в письмо, уйти в него. Мне страшно хочется остаться одной, чтобы не было ни звука, ни света, я в это время не могу выносить присутствие посторонних людей: они мешают сосредоточиваться, каждое их движение, даже дыхание - все мне мешает, злит меня. Присутствие людей, с которыми я свык¬лась, менее мешает мне. Хочется, чтобы все помогали мне уйти в себя. Во время такого состояния является желание, как можно крепче, сжать письмо в руках, или, лучше сказать, чтобы оно было ко мне, как можно, ближе, поэтому я часто мну письмо и даже является желание порвать его. Во время такого сильного напряжения я уже плохо сознаю, что происходит вокруг меня, и совершенно не могу себя сдерживать, как будто я ухожу сама в себя. Я не могу вам хорошо выразить, что со мною делается, только в голове остается что-то небольшое, полусон что ли, право, не могу вам сказать
16
В это время у меня появляются очень короткие моменты, когда я вижу отдельные слова и так ясно, как будто они написаны предо мною, иногда эти моменты бы¬вают более продолжительны, и тогда я успеваю улавливать це¬лые фразы, вижу величину букв, почерк и другие подробности. Иногда же мне начинают казаться фантастические картины сна¬чала не ясные, отрывочные, затем обрисовываются с такой яс¬ностью, что они кажутся действительными. Как только слово или какая-либо картина определилась ясно, мое состояние на¬пряжения сразу ослабевает, я прихожу в себя и чувствую уста¬лость и потребность в отдыхе. Во лбу чувствую острую боль, как будто весь лоб и темя сжаты тисками. Потребность к такому углублению, как вам известно, развивается в один сеанс от 2-х до 5-ти раз, иногда только ограничивается одним приступом. Самое мучительное состояние для меня бывает тогда, когда я готова уже впасть в свое углубление, но почему-то оно как буд¬то вдруг обрывается. Если сеанс ограничивается таким непол¬ным сосредоточением, то я чувствую себя после этого очень дурно: делаюсь капризна, раздражительна, и дело часто конча¬ется припадком; такого состояния я страшно боюсь, при мысли о нем я прихожу в ужас. Самое трудное для меня во всем отга¬дывании это улавливать форму слов, а остальные детали письма: почерк, цвет чернил, бумага даются мне легче. При других я редко могу сосредоточиваться так, как одна. Вы требуете от ме¬ня, чтобы я позволила себе демонстрировать перед другими, но что же мне делать, если при других не могу углубляться в пись¬мо, мое сосредоточение как будто обрывается в то время, когда я готова впасть в забытье. Мысль, что за мной наблюдают, что на меня смотрят с предубеждением, как на фокусницу, не отста¬ет от меня и постоянно развлекает. Впрочем, верит ли мне кто-
17
либо или нет, для меня все равно, знаю, что эта способность для меня ни на что не нужна».
Представьте себе состояние исследователя, который знает, что люди науки поставили крест на изучение подобных способ¬ностей. В таком предубеждении воспитывались все врачи. Та¬ким скептиком был и Ховрин до тех пор, пока сам не столкнулся с самим необычным фактом чтения закрытых писем. Для скеп¬тика было важно, чтобы удостоверили реальность наблюдаемо¬го явления и другие компетентные лица. Было проведено много экспериментов с участием преимущественно врачей, которые даже при строгой экспертизе не могли обнаружить никаких сле¬дов распечатывания писем и таким образом убеждались в суще¬ствовании у М-вой способности к ясновидению.
Приведем описание экспертизы трех писем. Две такие экс¬пертизы были помещены в журнале «Вопросы философии» (в разделе протоколов Петербургского общества эксперименталь¬ной медицины) за 1892 и 1893 годы. Любопытны подготовка письма и контроль конверта, описанные в протоколах общества 3-го ноября 1893 г.
После тщательного обсуждения вопроса, каким образом сле¬дует сделать опыт и скрыть написанное от ясновидящей М-вой, собрание единогласно остановилось на следующем способе, ча¬стью исполненном в самом собрании. Все 9 членов собрания на¬писали каждый на листе почтовой бумаги небольшую в 2-3 строки фразу, так что эта фраза оставалась неизвестной для всех членов, исключая, разумеется, написавшего ее. Затем каждый обернул еще одним чистым листом, согнул пополам и вложил в небольшой стандартный конверт. Все конверты были положены в шляпу, из которой вице-президент Фишер вынул на удачу один конверт, а все остальные были сожжены. Бумажный кон-
18
верт с неизвестным текстом был вложен в полотняный конверт чуть большего размера. Внутренний конверт был склеен с на¬ружным и заделан четырьмя кнопками. На середине контроли¬руемого пакета была наложена печать общества.
В Тамбов тщательно оформленная депеша была доставлена в деревянном ящике, обвязанном тонкой бичевкой, концы кото¬рой были припечатаны почтовой печатью к самому ящику. По¬сылку врач получил 9 ноября 1892 г. Он решил проверить, не может ли М-ва решить ясновидческую задачу, говоря на совре¬менном языке, экстрасенсорную проблему через ящик, не рас¬печатывая его и не вынимая письма.
В декабре М-ва передала на имя общества свое письмо с ре¬зультатами своей работы над закрытым письмом в закрытом ящике. Она сообщила, что письмо написано на почтовой бумаге, бумага плотная и, кажется, с линейками. Написано черными чернилами, почерк средний. Число строк две с половиной или около того. Текст пока отказывалась сказать, но при этом было пояснение: «прошу общество не считать это за ясновидение, а только за первый период его, это кажущееся может несколько раз измениться, как это бывает при отгадывании каждого пись¬ма». Это предварительное определение М-вой указанных дета¬лей, как потом оказалось, приблизительно совпадало с действи¬тельностью.
Ящик с письмом был возвращен в Петербург, где тщательно обследован на предмет вскрытия и целостности конверта. Затем пакет был передан врачу Ховрину для дальнейших опытов с М-вой. В январе месяце он передал конверт М-вой на руки. Она часто производила отгадывание в его присутствии. Во время се¬ансов ужасно мяла письмо в руках между пальцами. Вскоре за¬дача была решена вполне верно, на обратной стороне конверта
19
М-ва написала: «вот что я видела в письме: я уверен, что вы лег¬ко и свободно прочтете мое письмо, после этого будете чувство¬вать себя великолепно.
Петербург. Л.Г.Корчагин.
Написано на плотной бумаге без линеек, три с половиной строки, почерк средний, довольно красивый».
Решенная М-вой задача немедленно была отправлена в Пе¬тербург на имя почетного члена медицинского общества А.Н.Аксакова. На заседании этого общества 3-го апреля 1893 г. пакет с конвертом был подвергнут экспертизе. Она вынесла сле¬дующее заключение: полотняная часть конверта совершенно це¬ла, заделка наружного конверта металлическими кнопками не повреждена, а вскрыть и вновь запечатать его без следов не представляется возможным, конверты приклеены друг к другу. На основании этих данных повода для уличения М-ву в попыт¬ках к распечатыванию не оказалось. Собрание петербургского медицинского общества приняло следующее решение: «весьма вероятно, что факт ясновидения в этом случае был не поддель¬ным, а потому крайне желательно, чтобы опыты с М-вой были продолжены».
Приведем еще один опыт доктора Щелочилина, экспертиза которого отличалась остроумным фотохимическим контролем. Конверт с его заданием был довольно плотный, тщательно за¬клеенный и запечатанный по середине сургучной печатью.
Получив такой пакет для отгадывания, М-ва на следующий день принесла ответ врачу и заявила, что слов не видит, но как только начинает сосредотачиваться, то ей представляется кар¬тина пожара, как будто горит какое-то здание: не то дом, не то что-то другое. Она видит здание только без крыши, с оконными переплетами, густой дым, огонь. Ей видится то яркий свет, как
20
огонь, то он сменяется темнотой. Тут же видит забор, лестницы, быстро мелькающие фигуры людей, летают черные предметы, похожие на птицы. Она переживала, что видимая ею картина не будет соответствовать тексту задачи из-за ее фантазии. Но по¬чему-то эта картина остается постоянной и другого ничего не появляется.
Вот экспертиза доктора Щелочилина. «Для контроля опыта чтения писем в закрытом конверте, я взял светочувствительную фотографическую пластину. На ней написал фразу при желто-красном свете. Пленку поместил в два светонепроницаемых конверта и затем в обыкновенный бумажный конверт, залив пе¬чатями. Если бы конверт был вскрыт на одну сотую долю се¬кунды, даже при лунном свете, пленка при обработке ее гидро¬хиноном почернела бы. Фраза была прочтена М-вой за исклю¬чением тех двух слов, которые на пленке были неясно написа¬ны. После проявки пленки она осталась прозрачной: свет ее не коснулся. Значит, письмо не было распечатано. Думаю, что фра¬за была прочтена М-вой прощупыванием слов через конверт. На пленке было написано: «пожар, горит здание, страшно боюсь».
Экспертизы давали не только врачи, но и люди других про¬фессий. Например, делопроизводитель почтово-телеграфной конторы Строганов констатировал целостность прочитанного М-вой письма, он выразил удивление по поводу прочтения плотно упакованной записки. А вот студент Томского универси¬тета Лавров в своей экспертизе подал важную мысль: «вскрыть конверт, прочесть письмо, снова его вложить и подделать печать М-ва положительно не могла. Приходится сознаться, что она действительно обладает какой-то необъяснимой способностью читать закрытые письма и воображать очень рельефно (до сте-
21
пени галлюцинаций) картины, нарисованные в письме пером экспериментатора».
Сравним описание М-вой закрытого письма от Лаврова с тек¬стом его записки. Она написала на адресной стороне конверта: «1893 г. июня 2-го. Большая проезжая дорога, как будто деревья по краям дороги, видно почтовый тарантас, в экипаже, как будто сидят 2 фигуры: один, мне кажется, старый мужчина, на нем на¬дето что-то вроде шинели. Рядом сидит молодая женщина, в ру¬ках белый зонтик».
В его записке была написана фраза: «Большая проезжая до¬рога, обсаженная с обеих сторон деревьями. Вдали видны лоша¬ди, за ними экипажь - почтовый тарантас. В нем сидят двое пас¬сажиров: старый мужчина в шинели и молодая женщина в лег¬ком летнем костюме с молочным белым зонтиком над голо¬вою».
1.6. ПЕРВАЯ КОМИССИЯ ПО ИЗУЧЕНИЮ СПОСОБНОСТИ М-ВОЙ
Для М-вой решение задач в присутствии других лиц пред¬ставлялось сначала крайне затруднительным. Эту трудность она всегда мотивировала тем, что присутствие посторонних лиц раз¬влекает ее, мешает ей. Мысль, что за ней наблюдают во время опыта, смотрят на нее с предубеждением, не дает ей всецело со¬средоточиться. Сосредоточение ее как будто при этом обрыва¬ется. Только через некоторое время, как она уже успешно реши¬ла строго контролированные задачи без свидетелей, удалось убедить ее читать закрытые задания в присутствии других и та¬ким образом получить доказательные, наглядные признаки ее способности. Это произошло как-то само собою после того, как
22
она освоилась с некоторыми из товарищей-врачей, интересую¬щихся ее способностью, и стала относиться к ним доверчивее.
В июне 1893 г. была составлена частная комиссия с целью констатирования способности М-вой читать закрытые письма. Опыты начались с 24-го июня, но из-за неблагоприятных усло¬вий отгадывание затянулось до середины августа. Постоянный стук отворяющихся дверей коридора, громкий звук шагов, громкий разговор проходивших мимо комнаты людей мешали сосредоточиться М-вой. Но письмо-задание в ее руках было под неотступным взором наблюдателей, которые видели малейшие манипуляции с ним. Во время каждого сеанса у нее появлялись галлюцинаторные картины. Вот их протокольные описания.
24-го июня. Все темно, ничего не видит кроме темного про¬странства, как темная ночь.
25-го июня. Также темно. В темноте неясные очертания те¬ней и неопределенная светящаяся точка. Тени затем вырисовы¬ваются в какие-то неясные, смешные, большие и маленькие фи¬гуры; женская фигура в белом покрывале пляшет с мужской.
Светлую точку сравнивает с фонарем в темную осеннюю ночь. Форму этой точки определить не может.
29-го. Та же темнота, та же светлая точка и какие-то быстро мелькающие фигуры.
3-го июля. Та же темнота, что-то быстро мелькает: то свет¬лое, то темное. Показалось что-то вроде леса, как будто деревья, но не ясно, как в тумане. Темнота немного расходится, вырисо¬вываются деревья, похожие на березу, белый ствол с черными крапинками.
5-го. Темнота все еще не исчезает, видит предметы, но ясно очертаний определить не может. В темноте что-то белое, как об-
23
лако, что-то вроде кольев, 3-4 кола, все сливается и получается как бы облако молочного цвета.
7-го. Опять видит все в тумане, но яснее: деревья, сучки. Те¬перь видит белое пространство, как будто все покрыто снегом и среди этого деревья, голые сучья, зелени листьев не видит, все это видит, как при лунном освещении.
В связи с отъездом М-вой, опыты были перенесены на август.
11-го августа. После кратковременного волнения она стала усиленно прощупывать пальцами содержимое письма. Потом вдруг впала в состояние оцепенения: сделалась неподвижной, глаза открыты, тоже неподвижны, устремлены куда-то вдаль в одну точку, переполнены слезами, моргания нет. Зрачки то рас¬ширяются, то суживаются. Вся позировка представляла харак¬терную картину сосредоточенного внимания. Видно, что М-ва находилась под влиянием зрительных галлюцинаций (или, как определили бы мы сегодня, она была в состоянии визуализа¬ции). Врач видел такое состояние впервые. В таком неподвиж¬ном положении она пробыла около 5-ти минут, а затем произо¬шел следующий диалог.
Вопрос. Скажите, вы видите что-нибудь?
Ответ. (Отвечает шепотом) вижу.
В. Что вы видите?
О. Бело ... как ...
В. Что вы такое видите?
О. Все белое ... снег ... песок ...
В. Смотрите лучше, что же такое?
О. Молчание.
В. Скажите, видите еще что-нибудь?
О. С правой стороны ...
В. Что с правой стороны
24
О. Деревья ... немного ... листья.
В. Какие деревья?
О. Не знаю.
В. Еще что-нибудь видите?
О. Прямо ... тут ... вот ...
В. Что тут видите?
О. Вода... свет...
В. Какой свет?
О. Молчание.
В. Видите еще что-нибудь?
О. Молчание.
13-го августа. После усиленного сосредоточения она стала сообщать о своих галлюцинациях: большое пространство ... опять белое ... но это не снег ... посмотрите это так ... да ... пе¬сок белый, белый как снег. После 2-х минутного перерыва опять сосредоточивается: высокие деревья ... вот тут три дерева, большие какие листья ... Вот тут вода ... ручей бежит ... вода как будто журчит ... Теперь все пропало, ничего не вижу.
Затем М-ва стала потягиваться и скоро пришла в себя. «Вот теперь я ясно видела все, как будто там была, теперь я уверена, что решила задачу. Но какие это деревья? Я никогда не видела таких, как будто на картинах, это меня смущает». Затем на ад¬ресной стороне конверта с задачей написала: «мне ясно пред¬ставляется следующая картина: большое пространство песчаной степи, песок необыкновенно белый. На правой стороне я ясно видела 3 высоких дерева с широкой листвой, таких деревьев я никогда не видела, как только на картинах. Под деревьями ру¬чей, я ясно слышала журчание воды. Все это освещено ярким
25
светом, небо ясное, но солнце не видела. Подлинный текст письма не прочла и воспроизвести его не могу. Софья М-ва».
В записке эксперта была написана фраза: «в песчаных степях Аравийский земли, три гордые пальмы высоко росли, родник между ними журча пробивался».
Так положительные результаты первого опыта комиссии уси¬лили уверенность Ховрина в том, что наблюдаемое явление но¬сит реальный характер и не подчиняется ловкому обману и фальсификации. Это способствовало еще большему творческо¬му осмыслению врачом своих наблюдений.
Было замечено, что М-ва одни задачи решала отгадыванием подлинного текста, другие галлюцинаторным путем, т.е. вместо подлинного текста она видела соответствующие изображения, картины. С самого начала опытов, именно с марта 1892 г. и по май 1893 г., отгадывание писем происходило исключительно путем чтения подлинного текста. В начале мая 1893 г. Ховрин случайно прочел коротенькую статью «психометрия» в прило¬жении к газете «Новое время». Из нее он узнал, что подобные опыты проводятся и в Америке. Два американских доктора Бу-чанан и Дантон на основании своих опытов положили начало новой науке, названной ими «психометрией», под этим поняти¬ем они разумеют тонкую душевную чувствительность посредст¬вом соприкосновения. Они считают, что путем упражнения ка¬ждый может сделаться хорошим психометром. Среди опытов американских исследователей были сделаны и опыты с закры¬тыми письмами. Только в их опытах испытуемые не читали подлинный текст, а видели галлюцинаторные картины, соответ¬ствующие словесным картинам. Это обстоятельство дополни¬тельно окрылило российского врача.
26
Сначала им было сделано несколько проб. Написав на клочке бумаги разные названия (предмета, животного, дерева и т.д.) и свернув записку несколько раз, давал ей в руки, просил ее при¬сматриваться к какому-либо белому экрану или при закрытых глазах внимательно наблюдать, не появится ли у нее в поле зре¬ния какая-либо картина. Пробные опыты дали весьма удовле¬творительные результаты: на экране или в поле зрения при за¬крытых глазах у нее появлялись галлюцинаторные картины, со¬ответствующие текстовому описанию записки. Было сделано несколько строгих опытов. Ховрин описывает самый сложный из них. Для исключения телепатического внушения он подгото¬вил опыт следующим образом. Сначала написал 5 задач на оди¬наковых листах плотной почтовой бумаги своим почерком. Ка¬ждый из них вложил еще в один чистый лист и, свернув попо¬лам, заклеил в совершенно одинаковые конверты из плотной бумаги. Затем из все пяти выбрал на удачу один конверт, а ос¬тальные уничтожил. Пакет был не прозрачен на свет, по крайней мере для простого глаза, невозможно было заметить какого-либо просвечивания. Экспериментатор сам не знал, какой имен¬но текст содержится в оставшемся конверте. Пакет с заданием М-ва держала в руках только во время сеансов отгадывания, на¬блюдения тщательно записывались доктором, который перед началом опытов объяснил М-вой об их цели.
22-го мая в 1 ч. 20 мин. дня. В начале сеанса развилось воз¬бужденное состояние, взяв письмо и приложив его ко лбу, она осталась неподвижной в течение 2-х минут. «Вижу яркую поло¬су, необыкновенно яркую, как будто это луч света ... Какое-то большое пространство ... Опять такая же светлая полоса ... Что-то чудное, светлое, приятное ... Ясное пятно какое-то покажется и спрячется, что начинает испытывать усталость и головокру-
27
жение, просила сделать перерыв. Через несколько минут опять принялась за отгадывание. При новом сосредоточении видела опять светлое пространство и блестящие точки, как бы мелкие звезды.
28-го мая в 1.30 дня. С утра М-ва имела тоскливое состояние, перед опытом успокоилась. Опять сосредоточилась: «вижу ма¬ленькие светлые круги, они делаются больше и больше, но очень быстро проходят ... Вот быстро мелькают яркие звездоч¬ки ...». Чувствует утомление и просит отложить опыт до вечера. Сеанс продолжался 15 минут.
28-го мая в 20.30. Приложив конверт ко лбу и сосредоточив¬шись, скоро стала галлюцинировать: «Вижу очень светлые точ¬ки ... Они не похожи на звезды, это какие-то мелькающие огоньки ... Столбики белые ... белые, как свечи ... Да это боль¬шая комната, вижу окна ... Откуда этот свет? А, это свечи ... очень, очень много огня и все залито светом. Какая-то черная точка ... какие-то люди». Заявила, что устала и не может про¬должать опыт. Сеанс продолжался 25 минут.
30-го мая в 13.25. Быстро сосредоточилась: «опять яркое ос¬вещение, вижу свечи, лампы, канделябры, звездочек не вижу ... Люди ходят, светло, очень светло ... Толпа, толпа ... какие-то темные мушки ... комната ярко освещена ... много народу. Те¬атр что ли? Нет не театр. Бал что ли?»
Чувствует усталость, просит отложить опыт до вечера. Сеанс длился 20 минут.
30-го мая в 20.40. Быстро сосредоточилась, но в течение 5-ти минут ничего не видела, затем показались галлюцинаторные картины: «вижу женскую фигуру ... даму ... стол какой-то ... нет, для стола высоко, подмостки. Какая-то белая фигура с
28
длинным шлейфом». Просит прекратить сеанс. Занимались 30 минут.
31 мая в 13.40. Перед сеансом сильно волновалась, плакала, через 5 минут успокоилась. Взяв письмо, в течение 10 минут си¬дела неподвижно с приложенным ко лбу письмом: «толпа, ка¬кие-то мощеные доски ... вот ходят мимо меня люди ... прохо¬дят парами ... Одна фигура отделилась, яснее обрисовывается ... Дама что-то держит в руках». Просит прекратить сеанс, кото¬рый длился 25 минут.
31 мая в 20.40. Жалуется на необыкновенную чувствитель¬ность слуха, говорит, что она могла бы слышать через всю больницу. Сосредоточивается: «вот опять фигура, держит что-то в руках». Опять жалуется на чувствительность слуха. «Вот по¬смотрите, эта фигура, куда-то идет ... на эстраду ... Слышите, где-то пение ... Вот эта барыня на подмостках жестикулирует». Чувствует усталость. Занимались 15 минут.
1-го июня в 21.00. Вечером перед сеансом М-ва передала, что видела сон: была в Москве в большом театре, пел артист Усатов арию «В бурю, во грозу ли». Сильно сосредоточивается: «вот я будто в театре ... эта барыня как будто поет. У меня одно на уме: «в бурю, во грозу ли», я не разберу, поет ли эта барыня или это у меня в ушах? Я слышу сейчас пение, как будто кто поет у левого уха. Слышу какой-то шум. Что они там делают? Они ап¬лодируют? Да, аплодируют, это верно. Теперь вот, что же это такое? Я ничего не вижу кроме темноты». Минуты через три М-ва оправилась и своей рукой на конверте написала следующее: «Я видела большую, ярко освещенную комнату свечами и люст¬рами. Много народу и все одеты по бальному, ходят парами. В зале подмостки. Одна дама в белом платье отделилась, у нее что-то в руках, взошла на подмостки, стала жестикулировать,
29
как будто поет. Пела ли это дама, или это у меня в ушах я не знаю. Толпа остановилась, как будто аплодировала. Софья М-ва 1 июня 1892 г.».
Задача была решена совершенно верно, вот что было написа¬но в контрольном письме: «большой зал, ярко освещенный люс¬трами и лампами, в нем расхаживаются группами кавалеры и дамы в бальных костюмах. Одна из дам в бальном костюме с веером в руках взошла на эстраду, все остановились; она начи¬нает петь весьма симпатичным голосом арию «В бурю, во гро¬зу». Публика аплодирует».
Из данного опыта Ховрин выяснил, что под влиянием текста писем у М-вой могут возникать не только зрительные галлюци¬нации, но и другого рода, как например, слуховые.
Важно отметить, что М-ва обнаруживала свою способность не без труда, отгадывание каждого письма сопровождалось уси¬ленным напряжением внимания с возбуждением всей нервной системы. Однако, не всегда так бывало. Впоследствии, когда ее способность, путем упражнения развилась в достаточной степе¬ни, она сплошь и рядом стала проявлять ее сравнительно легко и свободно, решала задачи при свидетелях за один сеанс. Особен¬но легко она стала отгадывать короткие задания, состоящие из 2-3 слов. Такие опыты удавались гораздо лучше тогда, когда М-ва совершенно к ним не готовилась. Так она путем прощупыва¬ния легко прочла число 32 через 5 слоев бумаги, причем точно указала место записи.
Еще один убедительный опыт был произведен докторами Сперанским и Троицким 27-го апреля 1894 г. в 21.00. При их посещении М-ва жаловалась на зубную боль и лежала с перевя¬занной щекой. Пока Троицкий беседовал с М-вой, Сперанский успел написать карандашом на листочке бумаги фразу и быстро
30
свернул записку в маленький сверток, который свободно уме¬щался в кулак. Было предложено ей отгадать, что написано там. М-ва взяла записку в правую руку, оставаясь лежать навзничь, заложила обе руки на голову так, что была видна кисть руки с запиской. Хотя освещенность была слабой, но видно было как ее пальцы перебирали бумажный сверток. Сосредоточенно всмат¬риваясь в белую стену, она говорила об увиденном: «ну вот я вижу что-то похожее на стол или скамью, нет скорее на кровать. Да, это кровать ... лежит белая большая фигура ... вижу подуш¬ки ... теперь вижу лежит на кровати длинная женская фигура с подвязанной щекой ... навзничь. Да ведь это я сама!» В записке была следующая фраза: «Софья Александровна лежит на крова¬ти и смотрит на потолок».
Обратим внимание на то, что М-вой приходилось читать текст не с плоского развернутого листа, как мы все приучены, а пространственно свернутого. Экспериментаторы плоский текст превращали в объемный, поэтому М-ва интуитивно-логически домысливала, соединяя разрозненные слова и их части в пред¬ложения разумного содержания.
Множество опытов усилили уверенность Ховрина в том, что способность М-вой заслуживает научного исследования. Ему не раз приходилось слышать возражения о реальности изучаемых фактов, ему отказывали в доверии, обвиняя в мистицизме. К 1894 г. он созрел как твердый ученый, способный отстаивать достоверные научные результаты. Странность способности М-вой заключается не в том, что ее умение проявляется без види¬мых органов чувств, а в том, что она может своими органами чувств улавливать тончайшие впечатления, которые недоступны для восприятия нашими грубыми органами чувств. Весь вопрос о способности М-вой сводится к вопросу о повышенной разли-
31
чительной способности ее высших органов чувств. Ховрин от¬мечает, что такая способность давно известна в науке, как ред¬кая форма того нервного состояния, которая называется «гипе¬рестезией».
Открытие интересного и поучительного явления - читать за¬крытые письма путем прощупывания без помощи глаз - побуж¬дало к рождению новых опытов по изучению способностей че¬ловека. Исследования были проведены над различительной спо¬собностью зрения, осязания и вкуса.. Исследование чувства слу¬ха и обоняния было проведено поверхностно. О широте и упо¬рядоченности исследовательской программы А.Н.Ховрина гово¬рят следующие темы:
1. Исследование различительной способности каждого из высших органов чувств М-вой.
2. Чувство зрения: опыты с внушенными галлюцина¬циями на бумаге и с цифровыми знаками, различение цветовых оттенков при постепенном их затемнении, различение цвета в непрозрачных конвертах и цвето¬вых оттенков предметов, заключенных в белые аптеч¬ные коробки.
3. Различительная способность чувства осязания: опыты с повышенной осязательной способностью пальцев руки.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
